Олицетворение, прозопопея (от греч.(греческий) prósōpon — лицо и poiéō — делаю), персонификация (от лат.(латинский) persona — лицо, личность и facio — делаю), особый вид метафоры: перенесение человеческих черт (шире — черт живого существа) на неодушевленные предметы и явления. Можно наметить градации О. в зависимости от функции в художественной речи и литературном творчестве. 1) О. как стилистическая фигура, связанная с «инстинктом персонификации в живых языках» (А. Белецкий) и с риторической традицией, присущая любой выразительной речи: «сердце говорит», «река играет». 2) О. в народной поэзии и индивидуальной лирике (например, у Г.Гейне, С. Есенина) как метафора, близкая по своей роли к психологическому параллелизму: жизнь окружающего мира, преимущественно природы, привлечённая к соучастию в душевной жизни героя, наделяется признаками человекоподобия. Лежащее в основе таких О. уподобление природного человеческому восходит к мифологическому и сказочному мышлению, с той существенной разницей, что в мифологии через «родство» с человеческим миром раскрывается «лицо» стихии (например, отношения между Ураном — Небом и Геей — Землёй уясняются через уподобление бракосочетанию), а в фольклорном и поэтическом творчестве позднейших эпох, напротив, через олицетворённые проявления стихийно-естественной жизни раскрываются «лицо» и душевные движения человека. 3) О. как символ, непосредственно связанный с центральной художественной идеей и вырастающий из системы частных О. Так, поэтическая проза повести А. П. Чехова «Степь» пронизана О.-метафорами или сравнениями: красавец-тополь тяготится своим одиночеством, полумёртвая трава поёт заунывную песню и т.п. Из их совокупности возникает верховное О.: «лицо» степи, сознающей напрасную гибель своих богатств, богатырства и вдохновения, — многозначный символ, связанный с мыслями художника о родине, о смысле жизни, беге времени. О. такого рода близко к мифологическому О. по своей общезначимости, «объективности», относительной несвязанности с психологическим состоянием повествующего, но тем не менее не переходит черту условности, всегда отделяющую искусство от мифологии.
Лит.: Белецкий А., Изображение живой и мёртвой природы, в его кн.: Избранные труды по теории литературы, М., 1964.
