Возможность и действительность, философские категории, логически описывающие движение, способ существования материи во времени. Действительность — это то, что уже возникло, существует. Возможность — это то, что может возникнуть и существовать при определённых условиях, стать действительностью. Введены древнегреческим мыслителем Аристотелем в связи с критикой предшествовавшей философской традиции, которая в вопросах возникновения и движения не выходила за рамки мифологического истолкования: «двуначальный» (мужское — женское) подход к порождению и порожденному («природа»), циклическая трактовка движения («рождение — детство — юность — зрелость — старость —смерть»). Аристотель предложил новое понимание, связанное с удвоением бытия: «... Возникновение может совершаться не только — привходящим образом — из несуществующего, но также можно сказать, что всё возникает из существующего, именно из того, что существует в возможности, но не существует в действительности. И именно к этому бытию сводится единое Анаксагора; ибо лучше его формулы „все вместе”... сказать: „все вещи были вместе — в возможности, в действительности же — нет”» (Met. XII, 2, 1069 b 20—26; рус.(русский) пер.(перевод), М. — Л., 1934). Тем самым был открыт путь к логической интерпретации движения, под которым Аристотель понимал переход «... из одного определённого данного в другое» (там же, 1068 а 7). В этом исходном варианте В. и д. отнесены к совокупности форм существования материи и связаны друг с другом через необходимость, которая и обеспечивает при переходе возможных форм в действительные выполнение законов формальной логики: стать действительной может одна и только одна из возможных форм существования. Выбор возможной формы и её перевод в действительность осуществляются, по Аристотелю, целевой и действующей причинами, причём наличное бытие (энергия) оказывается действительностью двоякого рода: продуктом внешнего определения и продуктом самоопределения (энтелехия), доступного лишь одушевлённым существам.
Аристотелевское понимание В. и д. с небольшими изменениями господствовало до 17 в., когда формулирование принципа инерции позволило обосновать идею самодвижения неживой природы и её самоопределения через взаимодействие. Необходимость в душе как особом механизме исчезла, и Т. Гоббсом было предложено новое, «контактное» толкование В. и д., основанное на вероятности причинно-обусловленного события (см. Избранные произведения, т. 1, М., 1965, с. 157—58).
В трактовке И. Канта В. и д. отнесены к представлениям, связанным с модальностью и с существованием во времени: возможность рассматривается как сумма представлений о вещи за неопределенное время, действительность — как существование в определённое время, необходимость — как существование предмета во всякое время (см. Соч., т. 3, М., 1964, с. 225—26). Вместе с тем эти категории выступают и как постулаты эмпирические исследования, отнесённые к разным моментам научного познания: «1. То, что согласно с формальными условиями опыта (если иметь в виду созерцание и понятия), возможно. 2. То, что связано с материальными условиями опыта (ощущения), действительно. 3. То, связь чего с действительным определена согласно общим условиям опыта, существует необходимо» (там же, с. 280). Тем самым категория возможности была отнесена к нормам мышления, позволив различить логическую, реальную и практическую возможность. Общим для систем Ф. Шеллинга и Г. Гегеля является утверждение изначальной определённости, «запрограммированности», не оставляющей места выходу за рамки наличного тождества деятельности и действительности; поэтому любое изменение системы обнаруживается апостериорно как очередной момент предзаданной временной целостности (что весьма напоминает этапы мифологического цикла). При таком подходе возможность выглядит обеднённо, как абстрактный момент действительности, а отношение В. и д. представляется как единство внутренней и внешней вещи в её свойствах и относящегося к ней многообразия обстоятельств при явном примате действительности. Вместе с тем рассмотрение В. и д. как категорий бытия, отвергнутое Кантом, позволило Гегелю сформулировать тезис о разумности действительности и вытекающей отсюда необходимости познания её реальных возможностей — условии разумности деятельности.
Категории В. и д. в марксизме, обобщившем достижения и сохранившем преемственную связь с предложенными Аристотелем, Гоббсом, Кантом и Гегелем схемами, органично связаны с производительной деятельностью и специфически социальными характеристиками общественного бытия. В. и д. рассматриваются в марксизме прежде всего как свойства бытия. Эта тенденция в анализе В. и д. продолжает и обобщает линию, представленную Аристотелем и Гегелем (с учётом различий в других пунктах этих концепций). Основная линия марксистского анализа В. и д. состоит в том, чтобы рассмотреть их как моменты познания действительности с целью её изменения и раскрыть связь структур бытия и категорий мышления.
М. К. Петров.
Интерпретируя В. и д. как соотносительные понятия, выражающие основные моменты движения и развития бытия, диалектический материализм рассматривает возможность как менее богатое и конкретное понятие, чем действительность в широком смысле, т. е. объективный мир в целом с присущим ему различием, в том числе противоборствующими тенденциями. Марксизм указал на 2 взаимосвязанных момента: на внутреннее беспокойство, самодвижение, присущее бытию, которое по мере развития реализует свои собственные возможности, и на роль человеческой деятельности, общественной практики, которая имеет дело с определённым спектром возможностей (в том числе и создаваемых в самой человеческой истории) и превращает их в действительность. Действительность в узком смысле и есть реализация существующих потенций бытия и практики как его социальной формы. В этом смысле человеческая история — это история раскрытия объективных возможностей бытия, их реализация, создание новых объективных социально-культурных возможностей и их воплощение в практике.
В зависимости от характера закономерностей, лежащих в основе того или иного типа возможностей, различают абстрактную и реальную возможности. Абстрактная возможность противостоит невозможности и вместе с тем не может непосредственно превратиться в действительность. Реальная возможность предполагает наличие объективных условий для её реализации. Различие между этими двумя типами возможности относительно, так как оба они основаны на объективных, хотя и разного порядка, закономерностях. При изменении условий абстрактная возможность может перерасти в реальную. Классический пример такого превращения дан К. Марксом при анализе генезиса кризисов: в условиях капитализма абстрактная возможность кризиса, возникающая из разделения процесса обмена на два акта — купли и продажи, становится реальной возможностью, которая превращается в действительность. Степень возможности того или иного явления выражается через категорию вероятности.
В существовании и развитии любого объекта воплощено единство противоположных тенденций и потому содержатся возможности разного уровня, направления и значения. Конкретная совокупность реальных условий определяет, какая из возможностей становится господствующей и превращается в действительность; остальные же либо превращаются в абстрактную возможность, либо вообще исчезают. Различают объективные и субъективные условия превращения возможности в действительность. Последние специфичны для общества: здесь ни одна возможность не превращается в действительность, помимо деятельности людей. Вместе с тем субъективный момент деятельности открывает возможности для её волюнтаристского истолкования и соответствующих попыток реализации. Однако произвол в истории раньше или позже терпит крах именно в силу того, что он игнорирует реальные законы действительности, её реальные возможности. Марксизм подчёркивает решающую роль активности человека, его творческих усилий в реализации возможностей, в превращении осознанных тенденций общественного развития в действительность.
Лит.: Маркс К., Тезисы о Фейербахе, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 3; его же, Капитал, т. 1, там же, т. 23; Энгельс Ф., Диалектика природы, там же, т. 20; Ленин В. И., Крах II Интернационала, Полн. собр. соч.(сочинение),5 изд., т. 26, с. 212— 219; его же, Философские тетради, там же, т. 29, с. 140—42, 321—22, 329—30; Гегель Г. В. Ф., Энциклопедия философских наук, Соч., т. 1, М. — Л., 1929; Проблема возможности и действительности, М.—Л., 1964; Арутюнов В. Х., О категориях возможности и действительности и их значении для современного естествознания, К., 1967.
